Среди памятных мест Царского Села Лицейский садик, как и сам Лицей, вызывает особенное чувство «присутствия» здесь Пушкина. Это чувство навевает знаменитая скульптура Р. Р. Баха, запечатлевшего юного поэта в минуты «уединенного волнения».
Но в этой статье речь пойдет о другом, исчезнувшем памятнике лицейской старины, некогда здесь находившемся. О мраморной плите Genio loci, что в переводе с латыни значит — Гению места.
Этот памятник Genio loci был одной из достопримечательностей Лицейского сада или «ограды» — так называли в бытность Пушкина небольшую рощу вблизи Лицея, примыкавшую к Знаменской церкви. Лицеист пятого курса Иван Романович Ховен писал: «…в саду Лицея… был устроен первым выпуском около церковной ограды дерновый пьедестал, на котором была вделана мраморная доска с вырезанными на ней словами: «Genio loci», то есть место нашему воображаемому «гению» — покровителю наук, поэзии и искусства».
Другой лицеист, Павел Иванович Миллер, оставил воспоминание о своей встрече и знакомстве с Пушкиным в Царском Селе в июле 1831 года. Миллер подробно описал свою беседу с поэтом. Среди многих вопросов о лицейских профессорах и гувернерах, о литературе в Лицее, лицейской библиотеке, Пушкин спросил и о лицейском саде: «Что ваш сад и ваши полисадники? А памятник в саду вы поддерживаете?» В примечании к этим словам поэта Миллер писал: «У нас был в саду четвероугольный памятник из дерну с белой мраморной доской, на которой было высечено: «Genio loci».
Неизвестно, когда и кем был сооружен этот памятник, но из слов Пушкина, приведенных Миллером, явствует, что в пору учения поэта в Лицее «Genio loci» в Лицейском саду существовал.
Описания памятника, сделанные двумя лицеистами в разное время, совпадают: это был символ «присутствия» здесь гения-покровителя. В своем «первобытном положении» памятник «Genio loci» оставался до начала 1840-х годов. Но постепенно пьедестал доски стал разрушаться. Тогдашний директор Лицея Д. Б. Броневский решил его восстановить. Лицеисты XI курса охотно взялись за дело. На воссозданном пьедестале установили плиту и прибавили к прежней надписи «Genio loci» слова: «Undecimus (idest cursus) renovavit» — возобновил одиннадцатый курс. (Оговоримся, что текст этой надписи приводится в воспоминаниях лицеистов с некоторыми различиями).
Восстановление памятника возбудило к нему интерес в лицейской среде. Владимир Романович Зотов, выпускник 1841 года, написал стихотворение, в подражание пушкинскому «19 октября 1836 года»
Была пора! Хранителю Лицея
Курс первый памятник смиренный воздвигал,
И добрый дух, Лицей родной лелея,
Его любил, хранил, благословлял.
………………………………………
Пришла пора — чрез десять курсов снова
Тот памятник вид новый получил.
………………………………………
Возвысился опять в саду Лицея
Дерн скромный пирамидою простой,
Украсился цветами зеленея,
С решеткою и мраморной доской.
Говоря о гении «Чистом духе», сохранившем Лицей, Зотов пишет:
Хоть ты незрим для суетного света,
Но видим мы, любовию горя,
Тебя в чертах великого поэта…
Среди лицеистов послепушкинских выпусков возникла легенда, связывавшая «Genio loci» с именем Пушкина. И хотя это была только легенда, она вызвала негодование со стороны властей. После возобновления памятника Броневскому был сделан запрос от штаба военно-учебных заведений, в ведении которого в то время находился Лицей: «…по какому случаю поставлен памятник Пушкину и чего разрешения?» Броневский ответил, что доска с надписью не имеет никакого отношения к Пушкину, что это возобновленный, существовавший с первого выпуска памятник «местному воображаемому гению».
В 1843 году Лицей был переведен из Царского Села в Петербург. При переезде не забыли и о памятнике. Воспитанник XXIII курса А. М. Смирнов писал в 1873 году: «мраморная плита, менее квадратного аршина, с прибитыми выпуклыми золочеными буквами надписью «Genio loci» из сада Царскосельского Лицея перенесена в сад Лицея, в настоящее его помещение на Каменностровском проспекте, и находится на правой стороне лицейского сада старших курсов».
Однако дальнейшая судьба «Genio loci» оказалась печальной. Процитируем снова статью Ховена, помещенную в журнале «Русская старина» 1873 года. Следуя указанию А. М. Смирнова, Ховен отправился на розыски: «…в саду я нашел в земле четырехуголное, наполненное водою углубление, свидетельствующее, что была здесь какая-то каменнам постройка, но ни памятника, ни доски с надписью «Genio loci» более… не существует!
Сказывали мне сопровождавшие меня служащие в Лицее лица, что памятник и доска существовали еще в 1860 году, но куда они девались и по чьему распоряжению убраны — я узнать не мог. Хотя Лицей, бывший на царскосельской почве, и не имеет ничего общего с Лицеем на Петербургской стороне, но все же жаль, что единственный памятник старины, перенесенный из Царского Села в сад Александровского Лицея, мог в продолжении 10 лет совершено исчезнуть, оставя только след своего существования — наполненную болотною водою яму».
Так исчез «Genio loci». До нас не дошли изображения этого единственного в своем роде свидетеля лицейской жизни Пушкина. Остались лишь словесные его описания, сделанные лицеистами послепушкинских выпусков. Тем более примечательно, что из воспитанников первого курса Лицея только один Пушкин вспомнил о памятнике (в беседе с Миллером) и спросил о его судьбе. В этом сказался всегдашний интерес поэта к прошлому, к истории, к реликвиям.
Воображаемый вид «Genio loci» запечатлен в рисунке нашего современника — художника К. Е. Севастьянова. Константин Егорович много лет проработал во Всесоюзном музее А. С. Пушкина. Итогом его творческой жизни стала прекрасная выставка рисунков и альбом силуэтов «Воспоминания в Царском Селе», вышедший в 2011 году, среди которых тема «Пушкин в Царском Селе» занимает особое место.
В строгом и нежном силуэтном рисунке, изображающем «Genio loci», фантазией тонкого графика воссоздан вид исчезнувшего памятника лицейской пушкинской старины.
Граната Назарова
Граната Иустиновна Назарова (1924–2010) — сотрудница Всесоюзного музея А. С. Пушкина. В течение 30 лет была в музее хранителем Нащокинского домика — единственного в своем роде произведения русской культуры и декоративно-прикладного искусства второй четверти XIX века. Автор ряда изданий и статей, посвященных этому уникальному экспонату музея.
В 1830-х годах по заказу Павла Воиновича Нащокина — друга А. С. Пушкина, был изготовлен этот макет дворянского дома, наполненный всем необходимым, что требовалось человеку того времени в повседневной жизни.